птицы

Когда дочке Старика-улыбки исполнилось три годика, она завела себе важное занятие — залезать к нему на плечи и нашёптывать на ушко: «Рисуй, папа, рисуй».
Но до этого с ним произошло кое-что неприятное.
Проездом у друзей, на втором этаже деревянного дома, Старик-улыбка уснул при свечах. Проснулся в полыхающих стенах, с обгоревшими ступнями и с ужасом в глазах.
Его поместили в больницу залечивать ступни-угольки и расшатанные нервы.
Малышка навещала его. И только мама за дверь – шмыг к папе на плечи, и карандаш ему в руки: «Рисуй, папа, рисуй».
И пять лет подряд папа рисовал. В больнице, дома, на ходу и во сне. Рисовал одно и тоже – изгибы тонкой чёрной линии, не отрывая грифеля. Линии — птицы, линии – бурлящая вода, линии, охваченные огнём.
Когда его карандаш превратился в маленькую крошку, а в альбоме остался последний лист, Старик-улыбка вдруг стал очень серьёзным. Он приоткрыл форточку, мельком глянул на дочурку, схватил альбом и нарисовал спокойный лес.
Его малышка внимательно следила за ним. Потом она схватила чернильную ручку и поставила в центре самого большого дерева чёрную кляксу. Громко прищёлкнула языком и сказала: «Смотри папа, это дупло – дом для всех твоих птиц».
И пламя потухло.
Старик-улыбка положил альбомы в сумку. Он больше никогда не рисовал.
Сумку он повесил на гвоздь в прихожей одного каменного дома, куда больше никогда не возвращался.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>